Нумизматика и историческая география

Изучение монетного дела и денежного обращения прошлого невозможно без знания исторической географии. Необходимо знание границ государств и их изменений в разные эпохи, расположение населенных пунктов (особенно тех, которые имели монетные дворы), степень их развития в тот или иной период. Важнейшее значение имеют сведения по топонимике, так как названия территорий и населенных пунктов менялись. Так, в средние века названия городов на монетах большинства европейских стран — латинские, значительно отличающиеся от современных. Например, латинское название Ахена — Aquisgranum, или Aquensis urbs, Милана — Mediolanum, Льежа — Leodium, Регенсбурга — Ratisbona, Кёльна — (Sancta) Colonia Agrippina, и т. д.

Но если нумизмат не может обойтись без справочников по исторической географии и топонимике и исторических атласов, то специалисты по исторической географии должны, в свою очередь, использовать в своих работах данные нумизматики. Иногда монетные легенды открывают названия новых монетных дворов, расположенных, как правило, в одноименных населенных пунктах. Сопоставление этих названий с данными археологии и письменных источников, а также нумизматических находок помогают локализовать неизвестные ранее монетные дворы.

Рисунок 1. Занкла-Мессана. Тетрадрахма, VI в до н. э. Серебро (ист. http://vsemonetki.ru)

На драхмах Занклы (рис. 1) — предшественницы современного города на острове Сицилия Мессины, чеканенных в 520—500 гг. до н. э., изображен дельфин в серповидном обрамлении. По мнению А. Н. Зографа, это — изображение гавани Занклы с птичьего полета. Название «Занкла», или «Данкла», имеющееся на драхмах, означало на местном наречии «серп». Но Занкла было не единственным названием города на берегу Мессинского пролива. В ходе борьбы на полуострове Пелопоннес мессенцев против спартанцев, особенно в итоге 2-й Мессенской войны (середина VII в. до н. э.), часть населения Мессении переселилась сюда, на Сицилию. Когда в 489 г. до н. э. правитель города Регия, расположенного по другую сторону пролива, Анаксилос, взял власть в Занкле, то он, будучи местного, мессенского происхождения, изменил исконное название города на название «Мессана». В 460 г. снова появляется название «Занкла». Монеты Занклы—Мессаны не только отражают перемены в топонимике. Изменения в судьбе города отражаются на типах монеты. Так, правление захвативших Занклу ионийцев (прежде всего самосцев) приводит в 493—489 гг. до н. э. к появлению на лицевой стороне тетрадрахм изображения головы, на оборотной стороне — носа корабля. Все это — заимствования монетных типов острова Самос.

Монеты дают единственное свидетельство о существовании союзов городов на острове Эвбея в конце V и в Малой Азии в начале IV в. до н. э.

В получивших в 411 г. до н. э. самостоятельность городах Эвбеи (крупнейшие  из них — Халкида и Эретрия) антиафинские настроения нашли отражение не только в чеканке монет по эгинской монетно-весовой системе. На лицевой стороне статеров, выпущенных на Эвбее, появилась лежащая корова — традиционный символ острова, а на оборотной стороне — женская голова нимфы Эвбеи. Таковы монеты Эвбейского союза, о котором молчат сохранившиеся письменные источники.

Не менее интересны монеты союза городов и островов малоазийского побережья, который возник после победы афинского стратега Конона в 394 г. до н. э. над спартанским флотом при Книде (юго-западный берег Малой Азии). Этот союз включал острова Родос и Самос и города Книд, Кизик, Эфес и Византий. На лицевой стороне монет каждого из участников союза помещалось изображение младенца Геракла, удушающего змей. На оборотной стороне, как правило, были обычные для этих мест изображения: на монетах Самоса — голова льва, Византия — идущая корова, Кизика — львиная голова над тунцом, Родоса — цветок граната, Эфеса — пчела. На лицевой стороне помещались буквы ƩYN — сокращение от Synachikon nomisma — «союзная монета». Монеты чеканились по единой монетно-весовой системе.

Немалое значение имеют монеты и для исторической географии эпохи средневековья. В 1864 г. вышла книга Гюстава де Понтон д’Амекура по нумизматике Меровингов, где он попытался сопоставить названия монетных дворов на меровингских монетах с географическими сведениями о государстве франков, содержащимися в трудах Григория Турского (ок. 540 — ок. 594) и в хронике псевдо-Фредегара, оригинальная часть которой охватывает 584—642 гг. Г. де Понтон д’Амекур сопоставляет форму написания названий населенных пунктов на монетах и в вышеназванных письменных источниках, нередко пытается объяснить их происхождение, связывая с современными ему населенными пунктами. Он отмечает различную характеристику населенных пунктов эпохи Меровингов, содержащуюся в монетных легендах (Civitas, Castrum, Castellum, Vicus и т. д.), но не дает им исчерпывающего объяснения, как это делает современный бельгийский нумизмат Юбер Фрер в своей работе о каролингских монетах на территории его страны. Исследование Фрера, посвященное общим вопросам каролингской чеканки на территории Бельгии (при этом автор широко использует не только музейные собрания и документы, но и монетные находки), имеет существенное значение и для вопросов исторической географии. Конечно, работу Фрера в этом направлении облегчало наличие такого предшественника, как Раймон Серрюр (1863—1892), создавший справочники, если можно так выразиться, по нумизматической географии.

Ю. Фрер приводит следующие наблюдения над дополнениями к обозначениям населенных пунктов в монетных легендах:

Исследователь отмечает, что на монетах Маастрихта находится иногда vicus, иногда portus, иногда moneta; Турне определяется то civitas, то portus; Динан и Гюи — moneta и vicus. Все же Фрер объясняет приведенные термины следующим образом: civitas — часто используется для обозначения древних галло-римских городов, древних центров поселений, ставших либо резиденциями епископов, либо административными и торговыми центрами; vicus и portus соответствуют менее значительным поселениям, причем portus подчеркивает торговый характер поселения; moneta имеет значение более широкое и может соответствовать предыдущим понятиям; fiscus и palatium соответствуют сельским центрам, непосредственно подчиненным суверену. Автор определяет периоды деятельности монетных дворов, их активности, этим давая характеристику тому или иному населенному пункту. 16 географических карт с обозначениями монетных дворов по отдельным хронологическим периодам также подтверждают то значение, которое придает Ю. Фрер вопросам исторической географии.

Определенный интерес для нашей темы имеют данные и куфической нумизматики. Например, монетный двор Ватит североафриканской династии Идрисидов известен только по легенде на двух дирхемах, один из которых, происходящий из Тимеревского клада, хранится в Эрмитаже.

Но особое значение нумизматика в России приобрела для исторической географии Золотой Орды. Начало использования монетного материала для решения историко-географических вопросов связано с именем выдающегося русского востоковеда и нумизмата академика Христиана Даниловича Френа (1782—1851). Особенно важна его общая работа о монетах Золотой Орды. Для темы настоящего раздела особый интерес представляет глава «Города, в коих чеканились монеты Золотой Орды и происшедших от оной династии, с показанием годов, в коих оные являются в первый и последний раз на их монетах». В. Л. Егоров — автор единственной в отечественной научной литературе работы по исторической географии Золотой Орды — высоко оценивает роль X. Д. Френа. В названной книге Френ «специально выделил вопрос о локализации названий золотоордынских городов, встречающихся на монетах...», «первым составил список городов Золотой Орды, основанный исключительно на данных нумизматики. С включением различных вариантов названий он насчитывает 38 пунктов чеканки монет...» «Одновременно Френ привел известные ему данные о локализации перечисленных городов, в подавляющем большинстве случаев правильно определив их местонахождение...» «Составление X. Д. Френом списка золотоордынских городов можно отнести к одному из первых значительных шагов в русской науке, направленных на изучение исторической географии государства». Далее В. Л. Егоров отмечает небольшое, но важное по своей методологии и результатам исследование Френа о золотоордынском городе Укеке. Применив весь комплекс доступных ему источников — письменных, нумизматических и археологических, Френ убедительно обосновал «мнение о существовании остатков этого города на берегу Волги у Саратова».

Определенный вклад в методику применения нумизматики в решении вопросов исторической географии внес известный востоковед и нумизмат Василий Васильевич Григорьев (1816—1881), на которого большое влияние оказали работы Френа. По словам С. А. Яниной, он ввел в литературу понятие «местная монета», а также первый понял значение монет из археологических раскопок. Значительное внимание исторической географии уделял саратовский ученый Александр Августинович Кроткое (1866 — после 1930). В 1913 г., публикуя клад серебряных джучидских монет с Бодянского городища (близ г. Дубовка Волгоградской обл.), он соотнес последнее с золотоордынским городом Бельджаменом (в русских источниках Бездеж), следуя еще до него высказанному предположению, основанному на изучении письменных источников. Уже в 1923 г. Кроткое, пользуясь методом анализа монетного материала, примененным В. В. Григорьевым, убедительно локализовал местонахождение золотоордынского города Мохши на месте Наровчатского городища.

Дальнейшее совершенствование методики локализации монетных дворов было предложено С. А. Яниной. Она отметила, что В. В. Григорьев и А. А. Кроткое «не учитывают различных функций серебра и меди в денежном обращении Золотой Орды. Если клады, как правило, содержат серебряные монеты, то при археологических работах и случайных сборах на городищах резко преобладают находки медных монет. В силу своей малой ценности на золотоордынском рынке медная монета почти не выходила за пределы того города, на монетном дворе которого ее чеканили (исключение составляет продукция столичного монетного двора)». Безусловно, наблюдения исследовательницы очень убедительны, хотя конкретный результат — местонахождение монетного двора Шехр ал-Джедид на месте городища Старый Орхей (Требужены, Оргеевский р-н, Республика Молдова) подвергнут сомнению.

Все это говорит о том, что изучение движения как монетного серебра, так и монетной меди требует каждый раз очень конкретного подхода, а также тщательного комплексного изучения всех доступных исторических источников.

Примером того, сколь сложна локализация монетных дворов, может служить длительная и иногда не совсем корректная полемика археолога и востоковеда Николая Ивановича Веселовского (1848—1918) и воспитанника известного Лазаревского института восточных языков филолога и нумизмата Владимира Константиновича Трутовского (1862—1932). Спор шел о местонахождении Полистана — монетного двора, уже давно известного по надписям на золотоордынских монетах. «Полистан находился, вероятно, вблизи Сарая», — писал X. Д. Френ в своем уже упоминавшемся списке. В 1889 г., использовав нумизматические и письменные источники, Трутовский пришел к выводу, что Гюлистаном «следует считать место так называемое Селитренный Городок или урочище Гжигит-Хаджи Астраханской губернии Енотаевского уезда» (как теперь мы знаем, развалины Сарая-Бату — первой столицы Золотой Орды). Н. И. Веселовский ответил статьей «О местоположении Полистана при-Сарайского». Отправной точкой доказательств Веселовского была легенда на некоторых золотоордынских монетах, где Гюлистан называется «Присарайским», или, как говорит автор статьи, «буквально: у Сарая». Сопоставив нумизматический и археологический материал, Веселовский помещает его в 7 верстах от Царева (Царевского городища), т. е. Сарая ал-Джедид, ставшего столицей в начале 1340-х гг. Он считал, что Полистан — не город, а дворец, находившийся на месте «Колбовского кургана» (у д. Колбовка). Затем последовала новая статья В. К. Трутовского в сборнике Московского нумизматического общества и в следующем, 1912 г. — ответная статья Веселовского. По мнению В. Л. Егорова, спор до настоящего времени окончательно не решен, но он полагает, что мнение Н. И. Веселовского более убедительно.

В 1983 г. А. Г. Мухамадиев высказал еще одно предположение о местонахождении Полистана. По его мнению, Полистан «находился где-то в пределах Булгара, возможно в самом Булгаре...». Г. А. Федоров-Давыдов — научный редактор книги Мухамадиева — посчитал необходимым прокомментировать этот раздел и подчеркнуть, что казанский нумизмат не привлек все доступные материалы для своих нумизматико-статистических построений и его локализация Полистана представляет собой лишь интересную гипотезу.

Монетные находки, отмеченные на карте, дают также представление о древних торговых путях, об основных направлениях экономических связей, а концентрация находок на небольшой территории позволяет предполагать наличие здесь древнего населенного пункта.

Источник: Потин В. М. "Монеты. Клады. Коллекции: Очерки нумизматики". Санкт-Петербург, 1992 г.