Тимофей Иванов - мастер синтеза в медальерном искусстве

Русский самородок, выдающийся отечественный медальер второй половины XVIII века, предтеча русских художников, ознаменовавших расцвет классицизма в национальном медальерном искусстве, — таков далеко не исчерпывающий набор характеристик, которого достоин Тимофей Иванов. Еще не существовало школы медальеров, однако огромный природный интерес молодого человека к медальерному искусству воспитал в нем выдающегося художника малой скульптурной формы.

Тимофей Иванович Иванов (1729—1803) — наглядный пример целеустремленного патриота, который на этапе своего становления художником, как губка, впитывал в себя знания.

«Удержать лучшее лица и облагородить его — вот настоящее дело портретиста», — говорил позднее К. Брюллов. Сущность творчества обоих художников, разделенных временем, сконцентрирована в этой фразе.

Т. Иванов родился в семье русского монетчика. В 1745 г. был отдан в ученики на Санкт-Петербургский монетный двор. Когда в 1751 г. в Северную столицу переехал Б. Скотт, Т. Иванов стал его новым воспитанником. Талантливый ученик был замечен и определен в рисовальный класс Академии наук. Такой прочный сплав практики и академических познаний лег на благодатную почву природного дара формирующегося мастера. В 1762 г. Т. Иванов стал медальером. В то время оклад штемпельного дела мастера равнялся 70 рублям в год. Ежегодная заработная плата у зарубежных медальеров была значительно выше: Б. Скотт получал 500 руб., а Ж. Дасье — 2500 руб., не считая других материальных благ, таких, как оплата жилья, медицинское обслуживание и др.

Несмотря на тяжелые материальные условия, Т. Иванову повезло в главном: он жил и трудился в творческой атмосфере, особый накал которой придавали имена известных и выдающихся иностранных мастеров, особенно Ж.-А. Дасье, чьи работы заслуженно высоко ценились в Европе. Еще не остыли воспоминания о И. Гедлингере, который совсем недавно покинул Россию и оставил после себя великолепные образцы памятных медалей и монет, а через них передал русским коллегам свой творческий опыт, художественный язык, своеобразную пластику миниатюры, виртуозные приемы обработки материала, свой неповторимый стиль.

Самобытное творчество Т. Иванова гармонично впитало и обогатилось совершенством иностранных мастеров, которое переросло в создание собственных форм выражения, зафиксированных, в частности, в портрете Елизаветы Петровны на рублевиках 1757—1761 гг. (рис. 1).

Рисунок 1. Т. Иванов. Рубль Елизаветы Петровны, 1760 г.

В то время Елизавета особенно щепетильно подходила к своему имиджу. Недаром специально для создания ее портрета из Парижа за большие деньги был приглашен модный европейский придворный художник Токке Луи, который создает знаменитый парадный портрет императрицы. Один из более поздних парадных портретов, исполненный Г.-Х. Гроотом, представлен на рис. 2.

Рисунок 2. Г.-X. Гроот. Портрет императрицы Елизаветы Петровны. Середина XVIII в.

Не был забыт и самый распространенный в народе носитель августейшего профиля — государственная монета. По-видимому, была поставлена задача в короткие сроки создать образец монеты, которая бы отвечала капризным требованиям императрицы и соответствовала современному европейскому уровню.

Рисунок 3. А - Б. Скотт. Рубль Елизаветы Петровны, 1754 г.; В - Ж.-А. Дасье. Рубль Елизаветы Петровны 1777 г.

Вероятно, на этом фоне возникло негласное соревнование между шотландцем Б. Скоттом и швейцарцем Ж.-А. Дасье за право чеканить собственный тип портрета императрицы на государственных монетах, которое проходило на глазах изумленного молодого русского мастера (рис. 3). Когда в итоге победителем вышел Б. Скотт, по всей видимости, Т. Иванова одолевали противоречивые чувства. С одной стороны, пальму первенства получил его учитель Б. Скотт, и надо бы ему — ученику Скотта — радоваться и гордиться своим наставником, но, с другой стороны, молодой медальер не мог не сознавать, что художественная мощь Дасье намного превосходит творческие возможности остальных окружавших его медальеров.

Тем временем, не получив высочайшего одобрения, портрет работы Дасье на монетах, к сожалению, прекратил массовое тиражирование. Однако и вариант оформления монет, разработанный Скоттом, перестал удовлетворять требованиям Елизаветы. Взоры монетчиков остановились на молодом русском медальере. Получив соответствующее указание, Т. Иванов, будучи не только высококлассным специалистом, но и умным дипломатом, решил создать новый образец портрета императрицы, взяв за основу опыт своих учителей и предшественников. Молодой художник поставил перед собой весьма сложную задачу — художественным языком объединить все лучшее, накопленное монетным двором, в деле монетной иконографии Елизаветы Петровны.

Механически по принципу использования пуансонов соединить воедино портрет, созданный Скоттом, с изображением Елизаветы работы Ж. Дасье выглядело бы нарочито искусственно и недостойно художника. Иванов подошел к работе со всей серьезностью. Очевидно, уже умудренный опытом, Т. Иванов обращается к искусству И.К. Гедлингера и в рамках задач изучает композицию рублевика Анны Иоанновны, разработанного автором (рис. 4).

Рисунок 4. И. Гедлингер. Рубль Анны Иоанновны, 1736 г.

На помощь также приходит медаль с портретом Елизаветы, созданная резцом Гедлингера уже после его отъезда в Швецию. Предоставим слово Е.С. Щукиной: «Это произведение Хедлингера можно без преувеличения назвать подлинным шедевром. Отдаленный от модели несколькими годами и многими верстами, художник создал редкий по живости образ. Елизавета изображена в расцвете зрелой красоты, обрамлением которой служат пышные локоны куафюры, перевитой жемчугом, расшитое драгоценностями платье и горностаевая мантия... здесь все аксессуары власти, но основной акцент сделан на обаяние женственности...» (рис. 5).

Рисунок 5. И. Гедлингер. Медаль. Лицевая сторона Портрет Елизаветы Петровны, 1747. Материалы выставки «Елизавета Петровна и Москва»

Обладая природной способностью ощутить и оценить сильные творческие находки своих предшественников, Т. Иванов сумел разгадать или вплотную приблизиться к творческой идее шведского мастера. Посвоему интерпретируя важные, на его взгляд, пластические фрагменты портрета, выполненные иностранны м медальером, Т. Иванов, как бы придерживаясь незаметной плавной линии, ненавязчиво, искренне и органично лепит свое собственное видение портрета императрицы.

Сравнивая изображение Елизаветы на медали и портрет Анны на рублевиках Гедлингера с работой Иванова, можно легко обнаружить ряд позиций, которые объединяют изображение императриц на всех экземплярах. Так, Иванов взял на вооружение общий композиционный строй гедлингеровских миниатюр. На лицевой стороне запечатлен портретный бюст императрицы с богато украшенным корсажем. Крупная величественная голова, доминирующая на плоскости монетного кружка, гармонично сочетается с роскошным открытым платьем. Правое плечо живописно задрапировано крупными и глубокими рельефными складками мантии. Императрица как бы освобождается от избыточной пышности этой драпировки, что придает портрету внутреннее напряжение и динамизм. Изложенное можно в равной степени адресовать как к портретам работы И. Гедлингера, так и Т. Иванова. Одинаково расположенная легенда на миниатюрах подчеркивает композиционное сходство изображений.

Справедливости ради следует отметить, что Б. Скотт еще раньше воспользовался описанным художественным приемом (рис ЗА). На портрете, исполненном Скоттом, можно также увидеть сходную композиционную организацию. Однако маленькая «кукольная» головка императрицы далека от жизни и теряется на монетном поле. Впоследствии отечественный классик медальерного искусства Ф. Толстой писал, что свободное поле медали должно быть строго ограничено, так как его излишество вредит красоте медалей. Думается, эта рекомендация Ф. Толстого в полной мере могла бы быть отнесена к портрету Елизаветы, выполненному Б. Скоттом.

Кстати, небольшая изящная корона округлой формы, которая присутствует на всех портретах Елизаветы, изготовленных Скоттом, по всей видимости, также была заимствована у Еедлингера, а затем с успехом использовалась Т. Ивановым.

Памятуя о том, как болезненно реагирует Елизавета на свои, как ей казалось, безобразные уши, Т. Иванов обращается к творчеству своего учителя Б. Скотта, который разработал оригинальный вариант прически, скрывавший так называемые природные изъяны и придававший портрету законченный вид.

Т. Иванов не был бы выдающимся портретистом, если бы по достоинству не оценил простые и ясные, выполненные с филигранной тщательностью черты лица самодержицы работы Ж.-А. Дасье. Стараясь сохранить спокойные, плавные линии, Т. Иванов сумел гармонично вписать тонко очерченный силуэт в общую композиционную канву. В итоге Т. Ивановым был создан собственный тип портрета императрицы Елизаветы Петровны. Известны три варианта одного иконографического типа, отличающиеся друг от друга непринципиальными деталями (рис. 6).

Рисунок 6. Т. Иванов. Рубли Елизаветы Петровны. А - рубль 1758 г., лицевая сторона: под короной нитки жемчуга; В - рубль 1759 г., лицевая сторона: без шапок жемчуга под короной; С - рубль 1761г., лицевая сторона длинный локон на правом плече

Автор настоящих строк далек от мысли показать Т. Иванова мастером компиляций. Богатое творческое наследие художника — лучшее доказательство его незаурядной способности создавать оригинальные портреты и свои собственные композиции.

Творческое заимствование в медальерном искусстве — закономерное явление. Принимая все лучшее и прогрессивное, художник моделирует пластику, создавая новое устойчивое направление в искусстве. Между приемом творческого заимствования и подражательством тонкая грань, различить которую по силам истинному художнику, которым являлся русский медальер Тимофей Иванов.

Источник: Петрунин Ю.П. "Монеты императрицы Елизаветы I". 2012 г.