Бенжамен Скотт. Заметки о творчестве медальера

Сведения о жизни и творчестве Б. Скотта чрезвычайно скупы и противоречивы. Не известны даже годы жизни и сроки его службы российскому престолу.

Нами была предпринята попытка получить какие-либо сведения о его работе на родине в Англии. С этой целью мы обратились в Королевский музей нумизматики и Британское нумизматическое общество с соответствующим запросом. Несмотря на искреннее желание британских коллег помочь, в их любезном ответе конструктивной информации, к сожалению, не оказалось. В Новом словаре Национальных биографий Бенжамена, который издается в Англии, Б. Скотта с подходящими биографическими данными также не обнаружено. Наши неудачные поиски могут лишь косвенно свидетельствовать о том, что медальер Б. Скотт не относился к разряду выдающихся специалистов и поэтому не оставил заметного следа у себя на родине.

 

Рисунок 1. Бухгольц Генрих. Портрет императрицы Елизаветы Петровны в жемчугах

 

Однако он хорошо известен отечественным нумизматам. Е.С. Щукина свидетельствует: «Сын инструментального мастера Академии наук, шотландца Бенжамена Скотта. В 1748 г. заключил контракт о работе медальером на Московском монетном дворе. С 1751 г. работал на Монетном дворе в Петербурге, где им был организован класс для подготовки будущих медальеров, в частности Т. Иванова и С. Юдина». Любопытную информацию можно почерпнуть из документов, опубликованных великим князем Георгием Михайловичем (ГМ) в его фундаментальном труде «Корпус российских монет...» Документ, датированный 12 декабря 1747 г., озаглавлен: «Контракт, заключенный Монетной Канцелярией с медальером Шкоттом». В нем оговаривались срок работы Скотта и его обязанности при Московском монетном дворе. В частности, «должен он всякие медальные штемпели вновь делать со всяким тщанием и самою чистою и искусною работою», кроме того, Скотт в те же 4 года должен был обучить двух российских учеников. Важно, что контракт предусматривал «иметь ему над всеми монетного двора резчиками, что до его искусства касается, команду, которые должны быть у него в послушании и по приказу его потребные к тиснению золотых и серебряных и медных монет штемпели самою чистою работою готовить...». По существу, последний пункт предполагал организационную работу, с которой он, как показало время, блестяще справился. В контракте указывалось, что при отсутствии заказов на изготовление медальных штемпелей медальер должен был использовать рабочее время на вырезывание штемпелей для чеканки монет, починку старых штемпелей и другие работы. Мастер не должен был находиться без дела — Монетная канцелярия платила ему ежегодное жалованье в размере 500 рублей плюс каждый год по 100 рублей на квартиру.

Несмотря на предусмотренную контрактом загруженность, известных медальерных работ за подписью Б. Скотта немного. Ю. Иверсен указывает, что инициалы B.S., которыми автор обозначал свои работы, встречаются на рублевиках 1754—1757 гг., а также на копии большой коронационной медали императрицы Анны и на обеих медалях на кончину императрицы Елизаветы. «Его работы и копия медали, — продолжает автор, — на сражение при Полтаве, на которой Прозоровский ошибочно прочел:  I. SCOTT., тогда как на хороших экземплярах можно отчетливо видеть «В».

Роль Б. Скотта в создании российских монет до конца не изучена. Обратимся к некоторым фактам.

Монетный тип рублевиков Елизаветы Петровны, на модели которых наиболее удобно исследовать иконографические нюансы монетного дела, принципиально не менялся с 1741 г., то есть со времени ее воцарения до 1754 г., когда появились рубли с подписью Б. Скотта (рис. 2 и 3).

 

Рисунок 2. Рубль Елизаветы Петровны, 1743 г. СПБ. Серебро. 42 мм. Данный монетный тип просуществовал без принципиальных изменений с 1741 до 1754 г.

 

Рисунок 3. Рубль Елизаветы Петровны 1754 г. Портрет работы Б. Скотта. Серебро. 42 мм

 

Создается впечатление, которое у любителей-коллекционеров переросло в уверенность, что творческая инициатива в монетном деле появилась у Б. Скотта только спустя 6 лет с момента его прихода на российский монетный двор.

Профессионалы-исследователи, привыкшие оперировать фактами, также четко не освещают этапы деятельности Скотта в монетном производстве в качестве «штемпельного дела мастера». В.В. Уздеников дает следующую характеристику: «Бенжамин СКОТТ. Резал штемпеля золотых монет 1755—1759 гг. достоинством в 20, 10 и 5 рублей, штемпеля рублевиков 1754—1757 гг. и полтин 1754—1761 гг., а также штемпель для пробных медных копеек 1755 г. и штемпеля пробных монет для Прибалтийских провинций. Большинство штемпелей метил литерами «BS» («Benjamin Scott»), зачастую плохо заметными». Е.С. Щукина лишь попутно замечает, что «контракт со Скоттом неоднократно возобновлялся, так как его подписи стоят на медалях и монетах вплоть до 1761 г., начиная с рублевиков и полтин 1750-х гг.»

Вместе с тем трудно себе представить, чтобы иностранный высокооплачиваемый специалист, будучи профессиональным медальером, оставил без внимания монетное производство и сосредоточил свою активность на организационных вопросах, лишь частично занимаясь медальерным искусством, сконцентрировав его на вырезывании штемпелей памятных медалей. Неужели Скотт изменил традиции иностранных медальеров ознаменовать свое появление на монетном дворе изготовлением нового вида рублевика, служащего своего рода визитной карточкой и показателем мастерства? Вспомним имена И. Гедлингера, Ж. Дасье и других иностранцев, воплотивших и опыт и мастерство в создание великолепных образцов российских монет уже в первый год работы на российской земле.

ГМ приводит важный с точки зрения задач настоящей работы документ от 13 декабря 1748 г. за № 119, озаглавленный: «Журнальное определение Сената. — Об определении Вениамина Шкотта медальером на С. -Петербургский монетный двор».

В трудночитаемом из-за специфики стиля и переплетения мыслей противоречивом документе, в частности, говорится, что Ее Императорское Величество указало сделать на монетном дворе 20 тысяч червонцев «по апробированной профили». Другими словами, при гравировании портрета монетчикам было предложено взять за основу уже существовавшее и высочайше одобренное самой Елизаветой ее собственное изображение. Предлагалось сделать два штемпеля. Один должен был выполнить Скотт «для усмотрения в резьбе искусства». То есть, очевидно, предполагалось осуществить проверку мастерства заморского медальера в деле. Причем далее выясняется, что штемпель Скоттом уже был готов и, более того, «напечатанные тем штемпелем» червонцы «апробированы» императрицей. Далее из текста следует самое интригующее: Скотту предписывалось сделать и второй штемпель. За основу ему велелось принять «штемпель на медаль с портретом Ея Императорского Величества», который был «весьма исправен» (то есть нравился императрице) и с помощью которого чеканились медали в 1744 г. Пробные образцы червонцев по изготовлению штемпелей велено было представить на рассмотрение в высочайшие инстанции.

Из цитируемого документа становится понятно, почему оба штемпеля было поручено изготовить Скотту: «...хотя в Москве при монетном дворе помянутого медальерного искусства мастеров 2 человека и имеются, токмо по усмотрению Монетной Канцелярии оные в том искусстве против объявленного Шкотта такого достаточества не имеют...». Таким образом, Скотт был вне конкуренции и на него возлагались большие надежды.

Перед Скоттом стояла непростая задача. Чтобы во всем блеске продемонстрировать свое мастерство в малой пластике, любой художник стремился использовать крупные заготовки. Чем шире рабочая поверхность, тем легче и свободнее можно разместить декоративные формы, подчеркнуть сочность лепки, использовать эффект чередования света и тени на рельефе, а самое главное — ярче и определеннее решить главную задачу — передать портретное сходство с персонажем и выразить его духовное содержание. Такой пластической емкостью обладают медали и в меньшей степени монеты большого диаметра, допустим рубли. Скотту предлагалась плоскость монетного кружка диаметром всего лишь 20—23 мм. Можно представить психоэмоциональное напряжение медальера, которое усиливалось также тем обстоятельством, что творить приходилось, оглядываясь на сформировавшиеся вкусы Елизаветы и придворных — с 1742 по 1747 г. червонцы с изображением императрицы пусть и не в большом количестве, но уже чеканились (рис. 4). Нелегко также было мастеру ориентироваться на заданный чужой вариант портрета, подстраиваясь под вкусы августейшего заказчика.

 

Рисунок 4. Червонец Елизаветы Петровны, 1744 г. Золото. 22 мм

 

Есть основания считать, что задание Скотт выполнил. Хотя свою работу мастер не подписал, можно утверждать, что червонцы, выпущенные в 1748 г., принадлежат именно резцу Скотта, исходя из следующих обстоятельств.

Во-первых, на это прямо указывает цитировавшийся документ.

Во-вторых, среди монет 1748 г.

Елизаветы выделяется экземпляр, который своей портретной стороной явно не вписывается в изобразительный ряд императрицы на монетах вне зависимости от номинала. Это золотой червонец 1748 г. (рис. 5).

 

Рисунок 5. Червонец Елизаветы Петровны, 1748 г. Золото. 22 мм

 

На лицевой стороне выделенного из общего ряда экземпляра можно увидеть изображение императрицы, которое обладает поразительным сходством с портретом на рублевых монетах 1754 — 1757 гг., подписанных Б. Скоттом (рис. 3). Тождественность просматривается как в общем композиционном построении, так и в деталях. Миниатюрное личико с пухленькими щечками, двойным подбородком, складкой на шее и крошечным носиком вкупе с узким корсажем, призванным свидетельствовать о тонкой талии персонажа, не очень гармонируют с подчеркнуто пышным бюстом и перегруженной складками мантией на правой половине портрета. Головной убор, венчающий персонаж, по форме такой же, как и на рублевиках Скотта. Если до 1754 г. голову императрицы на монетах украшала стилизованная корона, которая пусть отдаленно, но похожа на императорскую, то на исследуемом червонце и рублевиках Скотта она сделана в виде округлой шапочки с крестом. Усыпанная крупными жемчужинами, по форме она мало соответствует внешнему виду корон, которые было принято изображать на портретах российских императриц. Среди геральдических корон, которые согласно классификации В.В. Узденикова чеканились на российских монетах, изображенный Скоттом головной убор не значится.

Различия в портретах касаются главным образом прически. Портрет на червонце наделен крупными рельефными завитыми локонами, покрывающими затылок и ниспадающими на плечи и спину императрицы. На рублевике Скотта голова Елизаветы имеет гладкую прическу, завиты лишь менее пышные локоны на плечах и спине. Различия в деталях прически не отменяют впечатления того, что портреты выполнены одним мастером. Видимо, Скотт, несмотря на упомянутые ограничительные рамки, уже в 1748 г. все-таки показал свое мастерство, увековечив в монетном металле августейшую особу.

При всех недостатках портрета его автор заметно превзошел своих предшественников по декоративному устремлению и в попытке создать облагороженное стилизованное изображение персонажа.

По всей видимости, портрет удовлетворил притязания Елизаветы, и червонец, датированный 1748 г., был отчеканен в значительном количестве: В.В. Уздеников указывает на объем в 17 000 экземпляров. По существу, в 1748 г. Скоттом был создан тип портрета Елизаветы, который стал популярным в монетной иконографии лишь в 1754 г. с выпуском рублевиков.

Судьба распорядилась таким образом, что в последующие годы портрет не получил тиражирования. Возможно, это связано с тем обстоятельством, что червонец не выдержал испытания временем в буквальном смысле этого слова. Что хорошо для медали, то неприемлемо для монеты. Высокий рельеф на червонце с портретом типа Скотта быстро терял привлекательность вследствие износа в процессе обращения. К этой беде практически всех металлических денег Елизавета относилась болезненно. Неоднократно выходили именные указы императрицы с требованием «сделать новый штемпель, на котором вырезать портрет и герб не так глубоко, как прежние сделаны были, но гораздо мельче, дабы портрет не стирался...». Известна приверженность самодержицы к внешним эффектам. Несколько тысяч платьев, оставшихся в гардеробе Елизаветы после ее смерти, говорят о желании произвести впечатление на окружающих. Быт правительницы украшали изящные шкатулки с ее портретом, великолепные серебряные блюда опять-таки с ее изображением и другие изысканные вещицы, которые в настоящее время заняли достойное место в музеях Санкт-Петербурга. Не могла тщеславная императрица «всемилостивейше» жаловать золотые или расплачиваться ими в карточной игре, если монеты не отвечали амбициозным вкусам хозяйки. Заботясь о внешнем виде червонцев, Елизавета повелевала изготовленные монеты «не отжигать, как прежде делали, но оставить так, дабы глянец лучше был...».

Если оставить за скобками гипотетические субъективные факторы, следует признать, что художественно-эстетический уровень портрета на червонце, как, впрочем, и на подписанных автором рублевиках, невысок. Заметна небрежность в организации изображения и надписей на червонце — портрет явно не вписывается в монетный кружок. Создается впечатление, что он был создан в расчете на чеканку более крупной по диаметру монеты, которая по каким-то причинам не была утверждена высшими инстанциями. Чтобы изготовленный заранее Скоттом штемпель «не пропадал» за ненадобностью, его подогнали под размер червонца. Подгонка зачастую сопряжена с ломкой конструкции. Видимо, это обстоятельство привело к смещению портрета таким образом, что его задняя часть упирается в надпись, а впереди, наоборот, образовался избыток свободного монетного поля. По этой же причине появился совершенно нетипичный для монет Елизаветы Петровны разрыв в легенде — крест короны требовал места.

Не выдерживает критики оборотная сторона червонца. В частности, бросается в глаза асимметрия сторон гербового орла. Например, правая голова орла заметно ниже левой.

Прежде чем рассмотреть продукцию второго штемпеля, созданного, как оказывается, тем же Скоттом, обратимся к медали, на которой запечатлен портрет, так понравившийся Елизавете. По всей видимости, имелся в виду портрет, отображенный на медали в память мира со Швецией, заключенного 7 августа 1743 г. Вероятно, миниатюра была преподнесена императрице на следующий год, так как требовался ответственный период подготовки для ее изготовления (рис. 6).

 

Рисунок 6. Медаль в память мира со Швецией. 7 августа 1743 г. Автор не известен. Бронза. 60 мм

 

На примере медали можно представить художественный вкус императрицы. Облик персонажа и пластические приемы подчинены главной задаче — создать идеализированный, прославляющий образ правительницы. Для этого пышность и парадность портрета подчеркнуты. Однако запечатленное лицо статично и потому лишено жизни. Перегруженное подробностями декора изображение бюста переключает внимание зрителя от самого персонажа на второстепенные детали. Однако последние вкупе с пластической мягкостью линий довольно привлекательного лица, обрамленного ниспадающими локонами, по всей видимости, особенно нравились императрице. Впоследствии Б. Скотт, вероятно для того чтобы глубже проникнуться вкусами Елизаветы, повторил эту медаль.

Найденное неизвестным автором решение портрета на медали перекликается с изображением Елизаветы на полуполтиннике 1747 г., которое на императрицу также произвело благоприятное впечатление. Об этом свидетельствует «Именной указ, объявленный из Кабинета Ея Величества Монетной Канцелярии» от 11 декабря 1748 г. В документе записано повеление императрицы сделать новый штемпель для чеканки червонцев «с таким Ея Величества портретом, каков на новых полуполтинниках...». На рис. 7 представлен полуполтинник 1747 г. с портретом императрицы, имеющим иконографическое сходство с ее изображением на медали.

 

Рисунок 7. Полуполтинник Елизаветы Петровны, 1747 г.

 

Таким образом, свыше была дана недвусмысленная установка, как изображать императрицу на государственных монетах. Очевидно, тогда-то и пригодился второй резанный Скоттом штемпель, который на первом этапе не был утвержден к массовому выпуску. Медальер, взяв за основу портреты на медали и полуполтиннике, модифицировал их и создал собственный вариант, который помимо некоторых иконографических свойств отличался низким рельефом или, как принято говорить на сленге коллекционеров, плоским чеканом. Обладая художественным чутьем и будучи от природы дипломатом (об этом говорят долгие, как минимум 13 лет, годы бессменной службы), Скотт тонко уловил нюансы изображений, которые оказались близки эстетическим запросам Елизаветы. Медальер перенес на золотые кружки основную часть портрета, изменив второстепенные составляющие. Так, контуры корсажа сузились к поясу, отчего талия персонажа приобрела подчеркнуто стройную форму, иной обрез рукава упростил процесс гравировки, но не повлиял на общую композицию (рис. 8).

 

Рисунок 8. Червонец Елизаветы Петровны, 1749 г. Золото. 21 мм

 

Скотт проникся желанием Елизаветы видеть свое изображение в образе изящной дамы. Видимо, отсюда проистекает небольшая «кукольная» головка, которая успешно прижилась на многих монетах различного номинала, включая хорошо известный тип рублевиков 1754 г., и подчеркнуто пышные женские достоинства.

С 1749 г. приблизительно половина портретных штемпелей стали комплектоваться в паре со штемпелем, который обеспечивал оттиск изображения святого Андрея Первозванного, — возродилась чеканка «андреевских» червонцев (рис. 9).

 

Рисунок 9. Червонец («андреевский») Елизаветы Петровны, 1749 г. Золото. 21 мм

 

Визуальное исследование рублевых монет, датированных 1748 г., то есть первым годом работы Скотта на Московском монетном дворе, не позволяет обнаружить экземпляр, имеющий какие-либо принципиальные отличия по сравнению с рублями предыдущих, да и последующих выпусков вплоть до 1754 г. Разнообразие в декоре одежды императрицы и масса отличий в начертании титулатуры и знака монетного двора — не в счет.

Прошло несколько лет, прежде чем тип портрета Скотта был после соответствующей правки «реанимирован» автором и помещен на монеты регулярного чекана (рис 3). Мы не знаем истинных мотивов смены монетного типа, которая происходила в 1754 - 1761 гг. Нельзя исключить, что это совпало с общим подъемом в культурной жизни страны. В 1754 г. откры лась Академия наук, где, в частности, сосредоточилось проектирование медалей. В 1758 г. указом Елизаветы была создана Академия «трех знатнейших художеств». Открылся Московский университет. Для славы России требовались и художественные памятники малой пластики, включая государственные монеты. Хорошо известно, что в этом процессе были задействованы помимо Б. Скопгга славные имена Ж Дасье и Т. Иванова Последние два медальера создали собственные оригинальные работы, которые до сих пор продолжают восхищать специалистов и коллекционеров. Эти замечательные авторские произведения, отчеканенные в малых тиражах, вошли в анналы российской нумизматики как исторические художественные памятники. Вместе с тем более скромные по эстетическому уровню штемпеля Скотта «трудились» на производстве, выдавая на государственные нужды сотни тысяч монет разного достоинства. Примечательно, что благодаря незаметной на первый взгляд работе Скотта в 1754 г. были модифицированы портреты императрицы на монетах, чеканившихся на Московском (Красном) монетном дворе. Наверняка по инициативе Скотта изображенная на монетном кружке Елизавета поменяла императорскую корону на милую сердцу медальера расшитую жемчугом и самоцветами шапочку с крестом (рис. 10).

 

Рисунок 10. Рубли Елизаветы Петровны, изготовленные на Красном монетном дворе в Москве. А - тип рубля 1745 — 1754 гг.; В - тип рубля 1754 — 1758 гг.

 

В негласном соревновании между Б. Скоттом и Ж. Дасье за право воспроизводить массовым тиражом продукт их творчества на государственной монете великой страны, в итоге, несмотря на явный художественно-исполнительский перевес оппонента, победил Б. Скотт. А победителей, как говорится, не судят.

Источник: Петрунин Ю.П. "Монеты императрицы Елизаветы I". 2012 г.