Образ Екатерины I в творчестве русских и иностранных медальеров

Рисунок. 1. Карл де Moop. Портрет Екатерины I

 

В царствование Екатерины I среди штемпельного дела мастеров Антон Шульц по праву занимал главенствующее место. Его творчеству уделено достаточное внимание в предыдущей главе, а также в нашем отдельном издании, посвященном рублевикам Петра II. Очевидно, что резчик сделал много для увековечения в металле важнейших исторических событий России и развития отечественного медальерного искусства.

В настоящей работе сделан акцент на медальерах, чьи имена и созданные их трудом произведения известны лишь узкому кругу специалистов.

Замечательная работа А.В. Храменкова, направленная на изучение архивных документов, дала интересную и важную информацию. В частности, автор обнародовал протоколы заседаний Берг-коллегии, которая в то время заведовала монетным производством. Многие изложенные ниже факты заимствованы из упомянутых документов и, по мнению автора настоящих строк, представляют интерес для широкого читателя.

Рейбиш (Реибиш, Реибишь) Готфрит (Готфрид, Год Фрид) (Reibsch Georg Fridrich) — малознакомое имя для нумизматов. Ранее оно лишь вскользь упоминалось, как имя автора оборотной стороны медалей на коронование императрицы Анны Иоанновны и некоторых штемпелей медалей на смерть Петра I. Сведения о его роли в качестве резчика монетных штемпелей вообще отсутствуют. Вместе с тем творчество упомянутого медальера, российские фрагменты которого мучительно рождались в период нелегкого, а порой унизительного труда мастера на С.-Петербургском монетном дворе, таит в себе немало загадок.

Год зачисления мастера на российскую службу не совсем ясен, равно как и окутана туманом неизвестности дата его ухода. По данным В.А. Калинина, который осуществил интересную исследовательскую работу по анализу архивных документов, Готфрид Рейбиш, уроженец Чехии, был нанят в 1709 году и появился в Петербурге не позднее 1712 года. Тот же автор сообщает, что Рейбиш сначала работал в Оружейной канцелярии, затем в токарной мастерской Петра I. По всей видимости, мастер проявил себя как высококвалифицированный специалист и резчик, что дало основание прикомандировать его к создаваемому в новой столице монетному двору.

Протокол Берг-коллегии от 24 февраля 1724 года информирует о принятии на работу Готфрида Рейбиша. Он был зачислен в команду пробирного мастера Бера, выполнявшего обязанности вардейна, то есть контролировал качество монетного металла и работу мастеров. «И велеть ему, Рейбишу, ...резать к манетному делу потребныя штемпели...» — фиксировалось в документе. Берг-коллегия предоставляла иностранному мастеру квартиру и жаловала оклад в 480 рублей годовых. Для сравнения заметим, что, согласно документам, А. Шульц получал в год 400 рублей.

Стоит обратить внимание на тот факт, что в условиях приема на работу иностранцев не было пункта о сдельной оплате труда. Такое положение вещей, мягко говоря, не способствовало росту интенсивности и производительности труда. Это хорошо понимали монетчики высшего руководящего звена и придумывали различные методы контроля за работой и карательные меры в случае лени резчиков или уклонения их от исполнения своих функций. В частности, упомянутому Беру предписывалось «за под-даными ему смотреть с прилежанием, а имянно над резным мастером Рейбишем, и над учеником ево... дабы оные всегда свое дело отправляли без всякия ослабы и праздны в простые дни не были... И ежели усмотрено будет, что станет в резьбе инструментов ленитца и отгуливать, то велено ево заарестовать, и от работы отпускать не велеть». Такой жесткий контроль позднее сыграет свою роль в судьбе Рейбиша.

Постоянным местом работы Рейбиша стал Санкт-Петербургский монетный двор.

Важно отметить, что медальер показал себя поначалу с хорошей стороны и неоднократно заслуживал похвалу от начальства.

Были определены для Рейбиша и два ученика. Одного звали Андреян Иванов, другим был его однофамилец по имени Иван. Большие способности к «резного стемпелного делу» проявил Андреян.

«И ныне для пробы вырезал он собою и объявил в колегии пару рублевых штемпелей, которые как в литерах с коронами, так и в персоне Императорского Величества по усмотрению колегии и по свидетельству минц вардейна Бера веема к манетному делу удобны».

В этой цитате из протокола Берг-коллегии от 9 июля 1724 года начинается интрига сюжета, красная нить которого напрямую связана с интереснейшим вопросом отечественной нумизматики — кто был автором «солнечных» рублевиков Петра I. Вопрос закономерен, ведь портрет на них считается лучшим изображением императора на монетах.

Информация о «паре рублевых штемпелей», изготовленных учеником Рейбиша, датирована 9 июля 1724 года Общеизвестно, что в 1724 году Коллежский монетный двор в Санкт-Петербурге на котором работал Г. Рейбиш, выпустил рублевые монеты, известные как «солнечники» (рис 2).

 

Рисунок 2. Некоторые разновидности рублей Петра I, 1724 г. «Солнечники». (Соосность лицевой и оборотной сторон не соблюдена)

 

Следовательно, за период с февраля 1724 года по июль того же года Рейбиш не только резал монетные штемпеля, но и обучил искусству гравировки Андреяна Иванова. Поскольку какие-либо другие монеты, кроме «солнечников» на Коллежском монетном дворе не чеканились, можно предположить, что именно Рейбиш был первым медальером, создавшим штемпель «солнечного» рубля. Это не значит, что медальер был автором портрета и композиции. Вполне возможно, как это впоследствии случилось на примере рублевика Екатерины I, что Рейбишу были предложены образцовые живописные эскизы. Вместе с тем, нельзя исключить, что Рейбиш резал «солнечный» рубль по своему рисунку.

Признанный знаток русских монет Рандольф Зандер связывает появление «солнечников» с приездом Антона Шульца в Россию. Однако появление А. Шульца на монетном дворе датируется августом 1724 года. То есть спустя полгода после зачисления на службу Рейбиша.

По всей видимости, А. Шульц также подключился к изготовлению штемпелей «солнечных» рублевиков. Каждый медальер имел свой почерк. Этим объясняются явные типологические различия в портретах императора (рис. 2).

Достоверно установить, какой портрет принадлежит резцу того или иного мастера, не представляется возможным, так как отсутствует подпись автора. Тем не менее знакомство с творчеством Рейбиша возможно, если обратиться к медали на коронацию Анны Иоанновны, на которой под бюстом портрета значится G.F.REIBISH (рис. 3).

 

Рисунок 3. Г.Ф. Рейбиш. Медаль на коронацию Анны Иоанновны. 28 апреля 1730 г. Серебро. 62 мм

 

Портрет воспринимается с мыслью, что на нем изображена не Анна Иоанновна. Современница императрицы Наталья Шереметова оставила для нас описание ее внешности: «...престрашнова была взору, отвратное лицо имела...». На медали же запечатлены приятные черты молодой женщины, которые адресуют нас к идеализированному изображению императрицы на рублях 1730 года.

Тщательная проработка деталей портрета, удачно выбранный невысокий рельеф, позволивший автору избежать натуралистический мотив в пластическом решении персонажа, свидетельствуют о высоком профессионализме резчика Рейбиша. Однако изображение мало реалистично и не передает внутреннего мира персонажа. Но это не вина художника, а скорее беда, поскольку, вероятнее всего, свою работу он делал по предложенному рисунку. На это косвенным образом указывает медаль на ту же тему, выполненная А. Шульцем. На обеих миниатюрах портретное сходство модели весьма высоко, а заметные глазу отличия касаются второстепенных деталей общей композиции. Маловероятно, чтобы один мастер копировал работу другого, значит, оба руководствовались единым рисунком.

Факт использования Рейбишем и Шульцем живописного эскиза уже отражен в главе 2, когда обоим было предложено изготовить портрет Екатерины I. Судьба распорядилась таким образом, что творческая активность обоих медальеров тесно переплеталась в течение ряда лет.

Опыт и мастерство Рейбиша использовались для изготовления печатей Екатерины I с гравировкой государственного герба и соответствующей титулаторой. Резал он также печать на имя королевского высочества герцога Голштинского и ее величества государыни цесаревны и медальные штемпели на смерть Петра I.

Из доношений в Берг-коллегию следует, что медальер «бывает у работы беспрестанно». Вместе с тем Рейбиш испытывал постоянную нужду, поскольку выдача жалованья перманентно задерживалась.

После июля 1725 года имя Рейбиша в протоколах Берг-коллегии не упоминалось почти три года. Как протекала его служба в этот период на российском монетном дворе, остается только догадываться.

Первую роль в изготовлении штемпелей и подготовке учеников стал играть А. Шульц, ставший, по существу, главным медальером.

Вместе с тем В.А. Калинин свидетельствует, что в 1728 году вместе с другими специалистами Рейбиш был переведен в Москву. Далее судьба его представляется совершенно запутанной. С одной стороны, есть указания, что мастер успешно продолжил работу на Московском монетном дворе.

В связи с этим показательна, приводимая В.А. Калининым, характеристика на Г. Рейбиша, как медальера, данная немцем Якобом Штелином: «Райбиш в Москве — превосходный рисовальщик и еще лучший резчик штемпелей, которыми он, однако, занимается реже, кроме случаев, когда он крайне нуждался в деньгах».

С другой стороны, в январе 1728 года на свет рождается документ, из которого мы неожиданно узнаем, что Г. Рейбиш «...в деле своем пребывал леностно и по многим принуждениям в том деле бывал несправен. А ныне в нем при манетном деле нужды никакой не имеетца». Руководству Берг-коллегии предлагалось Рейбишу «дать апшит», т.е. отправить в отставку.

Рейбиш остался без средств к существованию. Началась длительная тяжба медальера с государственными структурами. Он посылал челобитные в Монетную контору, Коллегию иностранных дел, Камер-коллегию с требованием оплатить его вынужденный простой в работе и выдать ему паспорт для выезда на родину.

Детали всех перипетий не известны. Возможно, Г. Рейбиш добился своего и был восстановлен на работе. Ведь упомянутая медаль на коронацию Анны Иоанновны с подписью медальера датирована 1730 годом.

Г. Рейбиш и А. Шульц работали на Санкт-Петербургском монетном дворе штатными резчиками, то есть на постоянной основе.

По мере производственной необходимости эпизодически к работе над штемпелями привлекались другие иноземцы. Среди них в период царствования Екатерины I были братья Яган и Билим Купии. Иностранные мастера с удовольствием отвечали согласием на приглашение принять участие в изготовлении штемпелей. Причина такой готовности очевидна — работа над ними высоко оценивалась материально. Иностранцы не стеснялись в оценке своего труда. Из протоколов Берг-коллегии, датированных мартом 1726 года, следует, что братья Купии запрашивали «по 74 рубли за штемпель, а за пару ...по 148 рублев дать им…»

Купии (Купи, Копии, Копий) Яган (Иоганн), по данным Е.С. Щукиной, родился в 1687/8 году в Амстердаме, с 1717 года до I 60-х годов жил в России и работал в Академии наук; в качестве резчика литер и j печатей. Более полная библиографическая I справка Я. Купии приведена Е.В. Лепехиной в сборнике Государственного Эрмитажа, посвященном материалам и исследованиям! отдела нумизматики.

Какие-либо сведения о жизни его брата Вилина отсутствуют. Братья Купии вошли в историю отечественного медальерного искусства, поскольку исполнили несколько штемпелей оборотных сторон медалей в память Ништадтского мира (рис. 4) и на кончину Петра I.

 

Рисунок. 4. Я. Купии. Медаль в память Ништадтского мира. 30 августа 1721 г. Олово. 58,5 мм. Из коллекции А. А. Стаховича. ГМИИ им. А.С. Пушкина

 

Сюжет медали на рис. 4 не предполагает изображения императора и потому относительно несложен в технике исполнения. Это обстоятельство не позволяет по достоинству оценить творческие возможности художника. Должность братьев Купии значилась как «пунсонного дела мастер» и, по-видимому, предполагала изготовление литерных и других инструментов вспомогательного характера, необходимых для работы резчикам, которые ускоряли и облегчали их труд. Купии привлекались к работе непосредственно над штемпелями в силу обстоятельств, которые требовали оперативных мер, таких, как смерть или коронация монарха. Из протокола Берг-коллегии от 31 августа 1725 года следует, что братья Купии «о коронации е.и.в. зделали штемпелей три пары болших да две пары малых, да о погребении е.и.в. — две пары». Сведений об участии Купии в монетном деле нет.

В традиции русских медальеров первой четверти XVIII века было не оставлять своей подписи на предметах собственного творчества. Видимо, этой печальной традиции отечественная нумизматика обязана трудностями в атрибуции портретных сторон многих медалей и монет этого периода.

Монеты Екатерины I не являются исключением. Среди монет императрицы, выпущенных миллионными тиражами, не найти экземпляр с указанием имени резчика штемпеля. Однако некоторые «автографы» можно обнаружить при изучении памятных медалей императрицы.

Важных государственных событий в период царствования Екатерины I, в стране не происходило, да они и не могли быть по причине ее неспособности править.

Поэтому отечественная история 1725-1727 годов не располагает объективными причинами для отражения каких-либо памятных событий в произведениях изобразительного искусства. Резцу медальера оставалось практиковаться в создании миниатюр, посвященных протокольным мероприятиям, таким, как бракосочетание или коронация.

Техника изготовления медалей и монет одинакова, да и изготавливались они на одних и тех же монетных дворах. Немудрено, что резчики медальных штемпелей принимали активное участие в изготовлении штемпелей монетных.

Среди немногих русских фамилий, которые можно прочесть на медалях с портретом Екатерины I, значатся имена Федора Медынцева, Василия Климова (или Климентова), Ивана Козмина, Осипа Калашникова. Однако не все они могли работать над штемпелями монет Екатерины I.

Так, В. Климов (Климентов), который подписывал свои работы монограммой В.К., начал работать на Московском монетном дворе в 1736 году. С 1749 года числился учеником резного дела и только в 50-х годах стал медальером. Следовательно, его работа в память коронации Екатерины I носит ретроспективный характер (рис 5).

 

Рисунок 5. В. Климов (Клименов)/И. Кеттель. Медаль «Коронована в Москве». Серебро. 46 мм. Из коллекции А. А. Стаховича. ММИИ им А.С. Пушкина

 

Такая же ситуация с И. Козминым, который ставил на штемпелях подпись I.K (рис 5). В 1730-х годах он был учеником А. Шульца, поэтому никак не мог резать штемпеля для монет Екатерины I.

Еще позднее копию медали на коронацию Екатерины I создали Ф.В. Гасс и Г.Х. Вехтер, которые активно творили на монетном дворе Санкт-Петербурга во второй половине XVIII века (рис. 6).

 

Рисунок 6. Ф. Гасс/Г.X. Вехтер. Медаль в память коронации Екатерины I. Бронза. 61 мм

 

В особом ряду стоит резчик Ф. Медынцев, хотя творчество его не изучено. Ю. Иверсен определил место мастера в списке медальеров, подписывавшего свои работы ƟМ., одной строкой. В частности, он лишь отметил, что ƟМ. резал лицевую сторону к медали на коронацию Екатерины, «а впрочем, не известен». Более поздние источники, посвященные медальерному искусству того периода, не вносят дополнительной ясности в биографию и творчество художника.

Наряду с тем благодаря новейшим поисковым исследованиям А.В. Храменкова, постепенно вырисовывается заметная фигура русского медальера, который занимал среди резчиков штемпелей в Москве и С-Петербурге далеко не последнее место.

Медынцев (Медынцов) Федор Яковлевич в 1707 году по определению Ф.М. Апраксина, главного начальника Адмиралтейского приказа, в ведении которого тогда находился Кадашевский монетный двор, начал обучение «резному стемпелному делу». Будучи от природы одаренным художником и наделенный исключительным трудолюбием, Медынцев завоевал признание как подготовленный специалист высокого уровня.

В протоколе от 10 октября 1723 года имеется любопытная запись, свидетельствующая о том, что ему была поручена конфиденциальная работа по изготовлению «неизвестной манеты». Предполагается, что в сентябре 1723 года по инициативе самого Петра I было поручено президенту Берг-коллегии Я.В. Брюсу подготовить золотые и серебряные медали к коронации Екатерины I. Дело не предавалось огласке, в него был посвящен ограниченный круг людей. Видимо Брюс благоволил Медынцеву и как мастеру, и как доверенному лицу, поскольку ему было велено изготовить соответствующие штемпеля. В октябре работа была выполнена и мастер продемонстрировал «два крушка медныя — ...один поболше, другой поменше», т.е. пробные образцы медалей. Образцы были одобрены, и следующим шагом Медынцеву было поручено изготовить серебряные и золотые миниатюры, для чего под расписку ему был отпущен соответствующий монетный металл.

Как уже упоминалось, Ф. Медынцев, начал свою карьеру в Москве на Кадашевском монетном дворе. Показательно, что с организацией в 1724 году в С.-Петербурге Коллежского монетного двора «рещик» Медынцев, в июне того же года был срочно командирован в Северную столицу с выдачей 2/3 жалованья за 1724 год.

Напомним, что к этому времени он создал медаль на коронацию Екатерины I. Нельзя исключить, что он также принял участие в изготовлении штемпелей так называемых «солнечников» еще до появления на Коллежском монетном дворе А. Шульца. Недаром последние отличаются иконографическими разновидностями (рис. 2).

О том, что работа Ф. Медынцева оценивалась начальством монетного двора высоко, свидетельствуют также следующие обстоятельства. Так, ему было вменено в обязанность готовить ученика. В качестве первого из них был определен Иван Суходолов. Любопытно, как протокол Берг-коллегии от 4 мая 1725 года формулирует существовавшие тогда педагогические принципы подготовки нового поколения резчиков: «А жалованье ему, Суходолову, для обучения давать по рублю на месяц, дабы ему ко оной работе придало охоты, и обучать ево с принуждением».

Косвенным показателем положительной оценки труда Ф. Медынцева также была его заработная плата. Согласно протоколу от 19 января 1726 года, его жалованье составляло 70 рублей годовых. Заметим, что такие же деньги были положены Осипу Калашникову, имя которого значительно шире известно среди нумизматов. Есть запротоколированные сведения о том, что оклад Ф. Медынцева в отдельные периоды был еще выше и составлял «по 10 рублев на месяц, а на год - по 120 ...».

Доподлинно известно, что резцу Ф. Медынцева принадлежит изготовление монетных штемпелей оборотной стороны рублевых монет Екатерины I 1725 года с портретом, обращенным влево: «...гербы велеть резать резному мастеру Федору Медынцову самою чистою работаю».

Изрядно потрудившись в С-Петербурге, в январе 1728 года Ф. Медынцев в связи с переездом монетного двора в Москву возвращается в родные края. Его имя по-прежнему в центре внимания начальства: «...и штемпели медалные как болшие, так и малые, которые изготовлены для тиснения медалей к коронации его и.в, (Петра II) имеются у оного Шулца и рещика Медынцова, взять оному Шулцу с собою».

Медаль за подписью Ф. Медынцева на коронацию Екатерины I показана на рис. 7.

 

Рисунок 7. О. Медынцев. Медаль «Коронована в Москве». Серебро. 44 мм. В обрезе рукава Ѳ.М. На оборотной стороне подпись IZ

 

Думается, что среди разновидностей рублевиков и полтин Петра I, Екатерины I и Петра II немало экземпляров, принадлежащих резцу Федора Медынцева.

К числу безызвестных резчиков принадлежит и монограммист IZ, чьи инициалы можно увидеть на оборотной стороне медали, изготовленной совместно с Ф. Медынцевым (рис 7). Е.С. Щукина полагает, что это был русский медальер.

Профессиональное предвидение Е.С. Щукиной трудно переоценить. Действительно, последние исследования архивных материалов открыли для современников новое имя — Захаров Иван, которое ранее в нумизматической литературе не упоминалось. Инициалы его имени согласуются с латинской аббревиатурой, которая обнаруживается на медали.

Из ведомости конторы Монетного правления о служащих монетных дворов, посланной в Берг-коллегию 19 января 1726 года, мы узнаем, что «рещик» Иван Захаров начал свою службу в 1718 году на монетном дворе в Москве. В этот период все московские дворы — Китайский и Набережный, находились в ведении князя П.И. Прозоровского.

В протоколах Берг-коллегии имя Ивана Захарова упоминается не один раз. В апреле 1725 года он фигурирует в качестве резчика штемпелей. Известно, что мастер работал как в Москве, так и в С.-Петербурге. Последние документированные сведения датированы 24 февраля 1727 года и свидетельствуют о командировании его из Северной столицы в Москву для того, чтобы «быть при Московском манетном дворе для резания штемпелей в команде минц мейсгера Мокеева».

По всей видимости, Иван Захаров был «рабочей лошадкой» среди резчиков, на которых лежал основной груз ежедневного утомительного труда по изготовлению штемпелей для производственных нужд. Его работа ценилась по российским меркам достаточно высоко. Показателем тому является денежное жалованье, которое в 1726 году составляло 50 рублей годовых.

Необходимо признать, что прямых данных, свидетельствующих о том, что инициалы «IZ» принадлежат Ивану Захарову, в настоящее время нет. Творчество мастера не изучено и оставляет много интригующих вопросов, таких как, почему русский (если он был русским) резчик штемпелей начертал свою подпись на латыни.

Особый интерес вызывает мастер, который подписывался инициалами «ОК». Работы, помеченные ОК, Е.С.Щукина атрибутирует как исполненные Осипом Калашниковым. В частности медаль из той же коронационной серии, подписанная ОК, по мнению Е.С. Щукиной, гравирована указанным автором (рис. 8).

 

Рисунок 8. OK (О. Калашников). Медаль «Коронована в Москве». Золото. 44 мм

 

Портреты Петра I и Екатерины на медали далеки от совершенства и по стилю напоминают изображения персонажей на монетах. Оба портрета вылеплены в сухой грубоватой манере и лишены психологической характеристики. Художник формально подошел к трактовке моделей, и потому портреты не блещут «медальной» репрезентативностью.

Казалось бы, такая низкая оценка портрета с подписью ОК бросает тень на мастерство художника. Однако если обратиться к другим примерам, то можно обнаружить совершенно очаровательные по эстетическим качествам и безупречные, с точки зрения профессионализма предметы малой пластики, подписанные такой же монограммой ОК (рис. 9).

 

Рисунок 9. Медальер ОК (О. Калашников). Медаль Петра I в память второй экспедиции русского флота в Финляндию, август 1713 г. Серебро. 69 мм

 

Создается впечатление, что медали, исполненные каждая в своем стиле, сделаны разными авторами с одинаковыми инициалами. Это предположение не ново. Классик отечественного медальерного искусства Ю.Б. Иверсен писал «...можно ли предположить, что тот же самый О.К., который несколько лет сряду изготовлял портреты Петра Великого, по известному образцу, при копировании (речь идет о копировании портретов работы Мюллера) ... мог придать Петру I такое выражение лица, которое нимало не сходно с изображенным на оригинале. Что до меня касается, то я не могу признать все штемпеля с буквами О.К. за работу одного и того же художника».

Видимо, по этой причине Иверсен дифференцировал подписи ОК, снабжая первый вариант индексом 1 (О.К.1) и соответственно второй — индексом 2 (О.К.2).

Любопытны экзотические попытки объяснить различия в стиле и рисунке портретов с инициалами ОК. Так, «директор банка Рейхель» объяснял большие различия в изображении Петра I тем обстоятельством, что медали с буквами О.К. были сделаны не с оригиналов работы Мюллера, а с их копий. Действительно, можно только догадываться, как близко к оригиналу выглядит копия, изготовленная с копии.

Оппоненты Ю. Иверсена и его сторонников считают, что все их аргументы носят субъективный характер. С этим можно согласиться. Действительно, оценка и сравнительный анализ стилей, портретного сходства, манеры гравировки, то есть все основные инструменты, которыми пользовался Иверсен, зиждются исключительно на человеческих ощущениях. Какими-либо документами или другими источниковедческими материалами Иверсен не располагал. Правда, изобразительному искусству тех времен известны яркие примеры, когда художник меняет манеру и стиль работы. Еще знаменитый Ребранд Харменс Ван Рейн, творивший в XVII веке и создавший около 60 автопортретов, работал то в гладкой фламандской манере, то обращался к смелой и размашистой живописи. Неискушенный зритель мог принять некоторые портреты, как произведения разных мастеров.

Вместе с тем можно привести интересный, на наш взгляд, факт, который может поколебать твердое убеждение в том, что под инициалами ОК скрывается один медальер. И помогут нам в этом монеты. Обратимся к рублевикам и полтинам Петра I. Известно, что таинственный резчик ОК объявился на Московском Монетном дворе в 1718 г. Именно за этот год было создано не менее 64 портретных штемпелей с инициалами «ОК» для чеканки рублей и полтин. Любопытно, что за указанный период было вырезано всего 49 рублевых штемпелей, из которых 44 имели обозначение ОК. Спрашивается, в состоянии ли один резчик, даже опытный, создать такое количество штемпелей? Данные литературы свидетельствуют, что в среднем на один штемпель у квалифицированного гравера уходила неделя. Если бы резчик с инициалами ОК в течение года ни разу не болел, не имел праздников и отпуска, каждый день исправно выходил на работу и прилежно трудился, он все равно не был бы в силах выполнить такой большой объем ответственной работы.

Известно, что кроме медальера на монетных дворах работали копиисты и ученики. Нельзя себе представить, чтобы подмастерья сидели без дела. Скорее всего, они как всегда активно трудились, но по указанию начальства на штемпелях вырезывали ОК, невзирая на качество работы, отсутствие портретного сходства с персонажем, смену монетного типа и т. д. Таким образом, на портретной стороне монет появилось смешенье стилей, масса искаженных портретов и несовершенная пластика (рис. 10).

 

Рисунок 10. Лицевая сторона некоторых рублей Петра I, имеющих обозначение «ОК»

 

Маловероятно, чтобы уважающему себя медальеру доставляло удовольствие лицезреть свои инициалы на посредственных, а зачастую откровенно плохих штемпелях. Это обстоятельство логично объяснить бесправием мастера. Такое послушание было свойственно русским мастеровым. Однако никто не отменял мнение Ю. Иверсена и других знатоков русской нумизматики и медалистики позапрошлого века о том, что штемпеля московских рублевиков (но не медалей) принадлежат работе Отфрида Кёнига (Ottfried Konig), который прибыл в Россию в 1717 году в качестве медальера. Если инициалы ОК действительно принадлежат О. Кёнигу, то вероятность того, что честолюбием иностранного медальера пренебрегли, чрезвычайно мала.

Возможно и другое объяснение происхождения ОК, если предположить, что ОК — это не инициалы резчика, а аббревиатура.

Отечественная нумизматика знает примеры, когда на монетах ставили специальные знаки. На некоторых монетах 1704—1718 гг. ставилась аббревиатура БК — Большая казна; на сибирских монетах 1767—1781 гг. можно увидеть КМ — колыванская медь; некоторые монеты 1796 года помечались знаком БМ — банковая монета. Исходя из этого, можно предположить, что ОК на монетах представляет собой аббревиатуру слов, обозначающих, например, группу или артель резчиков, объединенных в отряд копиистов. Однако расшифровка аббревиатуры «ОК» - отдельная задача.

Протоколы Берг-коллегии сухо идентифицируют и другие русские имена, которые навеки связали свою рабочую судьбу с монетной иконографией Екатерины I. Среди них ставший впоследствии известным резчик Иван Васильев, разработавший особый монетный иконографический тип Анны Иоанновны (рис. 11).

 

Рис. 11. Лицевая сторона рубля Анны Иоанновны, 1734 г. На передней ленте наплечника «В»

 

Калейдоскоп разноплеменных имен резчиков, равно как и множество вариантов медалей и монет с портретом Екатерины I, отражает бурные внутриполитические страсти тех лет, которые навеки зафиксированы в металлическом рельефе произведений малой пластики и до сих пор генерируют неподдельный исследовательский интерес.

Источник: Петрунин Ю.П. "Монеты императрицы Екатерины I". Таллин, 2011 г.